Ранее рассказывалось о том, чем могло бы обернуться знакомство Марины Цветаевой с Вирджинией Вулф, если бы их встречу устроил общий знакомый Д.П. Святополк-Мирский. Ведь он действительно познакомил Цветаеву со многими интересными личностями, в частности с одной из самых ярких представительниц лондонского круга — Джейн Гэррисон. Однако случилось это — или могло случиться — отнюдь не во время лондонского путешествия.

Джейн Гэррисон (Харрисон, Jane Ellen Harrison, 1850–1928) была филологом, лингвистом, специалистом по античности, оставила ценные труды по исследованию греческой мифологии. Кроме того, как вспоминал Леонард Вулф, она была

«одной из самых утонченных личностей, … обладала …редким обаянием, чувством юмора, была исключительно оригинальна. … была уже стара и физически немощна, но ее душа неизменно оставалась молодой. Она любила Д.Мирского и наслаждалась общением с ним, и он… был у ее ног» (Казнина: 123).

Вероятно, Мирский познакомился с Джэйн Гэррисон в то же время, когда вошел в знаменитый «кружок Блумсбери», участником которого она была. Яркая, своеобразная натура русского эмигранта оставила глубокий след в ее душе. Свидетельство об этом приводится в книге О. Казниной:

«В своем дневнике за август 1923 г. она записала: «Мое сердце отдано Медведю-Принцу: зачем я не встретила его пятьдесят лет назад, когда я могла стать его Принцессой? А теперь я только и могу попросить его написать предисловие к моей книге…».

Их сотрудничество было разнообразно плодотворным. Совместному труду Гэррисон и Мирского, с участием ее постоянного соавтора Хоуп Мирлис, принадлежит перевод на английский язык «Жития протопопа Аввакума». Гэррисон редактировала книги Мирского, а он в 1924 г. в Париже познакомил ее с А.М. Ремизовым и его женой палеографом С.П. Ремизовой-Довгелло, и это знакомство имело важные последствия для русской и английской культуры.

Одним из этих последствий стал шанс личного знакомства Цветаевой с Джэйн Гэррисон накануне лондонской поездки. Мэрилин Швинн-Смит в работе, посвященной русским темам у Дж. Гэррисон, цитирует на английском языке письмо Д.П. Святополк-Мирского А.М. Ремизову от 2 февраля 1926 г.:

«“It would be good to arrange the meeting of our Englishwomen with Marina Tsvetaeva at your place. It was Miss Harrison who gave the first money for the journal [Хорошо бы устроить у вас встречу наших англичанок с Мариной Цветаевой. Это мисс Гэррисон внесла первый взнос на выпуск журнала. — Перевод мой. И.Б.]» (Смит: 137).

Данных о том, что встреча состоялась, в статье не приводится, но можно думать, что все устроилось. Важной причиной для такого вывода служит то,  что Джейн Гэррисон стала одним из спонсоров нового издания. В начале июля 1926 г. вышел первый номер журнала «Версты», поставивший целью знакомить публику с лучшими произведениями современных русских писателей. В состав редакции вошли Д. П. Святополк-Мирский, П. П. Сувчинский, С. Я. Эфрон, принимали участие А.Ремизов, М.Цветаева, Л. Шестов.

Кроме финансовой помощи, Дж. Гэррисон проявляла постоянный интерес к изданию. Особенно ей понравилось название, о котором она писала Д.Мирскому:

«…Ваше название великолепно своей конкретностью, так и видишь: «летят версты»» (Казнина: 131).

Как известно, название журналу было дано по одноименному сборнику Цветаевой.

Близость Дж. Гэррисон к «кружку Блумсбери» была и следствием, и причиной того, что она стала близкой подругой Вирджинии Вулф. А значит не только Мирский, но и его коллега-античница могла рассказать Вулф о Цветаевой. Кроме того, Вулф могла узнать о Цветаевой из заметки, которую Мирский поместил перед ее приездом в газете «New Statesman», издаваемой Леонардом Вулфом.

Встречи Гэррисон и Цветаевой могли продолжиться в Лондоне на лекциях в ПЕН-клубе, но Гэррисон была занята работой над книгой «The Book of the Bear» (перевод ремизовских сказок), и побывать на лекции смогла только Хоуп Мирлис (Смит: 137).

В любом случае в марте 1926 г. о Цветаевой узнали в Лондоне из первых рук. Ее имя получило возможность войти в английскую культурную среду. Через два года умерла Джейн Гэррисон (и в том же 1928 году прекратил существование журнал «Версты»), однако Д.П.Святополк-Мирский продолжал свою миссию посредника между двумя культурами и еще в 1930 году пытался устроить перевод на английский язык поэмы «Мóлодец»… Но это уже другая история.

Лондонские контакты Цветаевой были мимолетны и почти бесследны. Однако само пребывание в Англии не могло пройти без последствий, прежде всего для нового прочтения столь почитаемого ею Чарльза Диккенса. Думается, что, читая книги сестер Бронте или Мэри Вебб, которую она назвала позднее одной из любимых писательниц, Цветаева находила в них то, что стало ей близким после непосредственного знакомства с Англией. И остается пожалеть, что произведения Вирджинии Вулф не вошли в цветаевский круг чтения.

Однако даже если допустить, что Марина Цветаева и Вирджиния Вулф все же могли увидеться, но не сочли нужным откликнуться на это событие, то их жизненные и творческие пути продолжали сохранять приметы если не личной близости, то судьбоносного сходства, — вплоть до роковых. Об этом — в следующей заметке.

 

ЛИТЕРАТУРА

Казнина  — Казнина О. А. Русские в Англии: Русская эмиграция в контексте русско-английских литературных связей в первой половине XX века. М., 1997.

Смит — Smith, Marilyn Schwinn. “Bears in Bloomsbury: Jane Ellen Harrison and the Russians.” Virginia Woolf: Three Centenary Celebrations . Ed. Maria Cândida Zamith and Luísa Flora. Porto: Faculdade de Letras da Universidade do Porto, 2007. Pp.119-144. [http://ler.letras.up.pt/uploads/ficheiros/3139.pdf]