Мы уже рассказывали об эпиграфах из Ростана, поставленных Цветаевой к разделам «Вечернего альбома». Как выясняется, при всем увлечении Цветаевой ростановской пьесы «Орленок», замысел первого сборника оказался связан с другой его пьесой — «Принцесса Греза». Одной из причин такого сближения оказываются параллели с сюжетом и героями ростановской пьесы.

Очевидно, что любовный треугольник «принцесса — принц — трубадур Бертран» напоминает запутанную ситуацию в отношениях Цветаевой (а точнее — двух сестер Цветаевых) с поэтом Эллисом (Л. Л. Кобылинским) и переводчиком В.О. Нилендером.

Эллис                                                             В.О. Нилендер

Марина, как и Мелисинда, любит обоих. В книге они связаны с лунарно-солярной символикой. В стихотворении «Луч серебристый» Цветаева лунному Эллису предпочитает солнечного Нилендера, но в стихотворении «Оба луча» — клянется в верности обоим:

Солнечный? Лунный? О мудрые Парки,

Что мне ответить? Ни воли, ни сил!

Луч серебристый молился, а яркий

Нежно любил.

 

Солнечный? Лунный? Напрасная битва!

Каждую искорку, сердце, лови!

В каждой молитве — любовь, и молитва —

В каждой любви!

Знаю одно лишь: погашенных в плаче

Жалкая мне не заменит свеча.

Буду любить, не умея иначе —

Оба луча! (Цветаева 1: 87)

Ср. с метаниями Мелисинды:

Того, о ком так долго я мечтала,

Того, кто умирает за меня,

Люблю, люблю глубоко и жалею.

Другого — обожаю, жажду я!.. (Ростан: 163)

В момент соблазнения Бертрана Мелисинда испытывает смесь ужаса и восторга:

…какая страшная отрада

Держать в своих объятиях Пилада,

Когда он знает, что Орест зовет,

Что умирает он, и не идет!.. (Ростан: 165)

Это весьма близко напоминает знаменитый эпизод, известный по воспоминаниям А.И. Цветаевой:

«Марина мне рассказала, почему Владимир Оттонович все повторял “Лев ждет” <…> Эллис послал его к Марине с письмом, в котором он признавался в любви к ней и… делал ей предложение» (АЦ 1: 507)

Вместо этого обе девушки признаются ему в любви. Гостя не отпускают до утра, а затем сестры приезжают к нему в гостиницу «Дон». Нилендер поначалу прячется от них, потом объявляется с извинениями и что-то невнятно пытается объяснить про свою вину перед Львом: «а Лев — друг, Лев — ждал!!!» Сначала он признается сестрам, что любит Марину, а затем, когда Ася устраняется, видимо, объясняет Марине, что и с ней не может быть, по крайней мере сейчас.

А.И. Цветаева предположила, что Марина так же отказала Нилендеру, как отказала Эллису, по тем же мотивам. Но стихотворение «Последняя встреча» (вошло во второй сборник «Волшебный фонарь») говорит о финальном объяснении нечто иное:

О, я помню прощальные речи,

Их шептавшие помню уста.

«Только чистым даруются встречи.

Мы увидимся, будь же чиста».

Я учителю молча внимала.

Был он нежность и ласковость весь.

Он о «там» говорил, но как мало

Это «там» заменяло мне «здесь»!

<…> Ни следа от былого недуга,

Не мучительно бремя креста.

Только чистые узрят друг друга, —

Мой любимый, я буду чиста! (Цветаева 1: 124)

Очевидно, «учитель» (то есть Нилендер) обещал своей «ученице» встречу в неопределенном будущем, возможно — за гробом. Этот финал перекликается с финалом «Принцессы Грезы»: соперник устраняется, но влюбленные предпочитают счастью долг, предпочитают нести свой «крест». Принцесса Греза тоже обрекает себя на духовный путь, потому что «только чистые узрят друг друга».

Если судить по предисловию к фрагментам Гераклита, Нилендер в этот период испытывал аскетические порывы: Гераклит был жрецом Артемиды-девственницы. Из документальных фактов, обнародованных Л. Поликовской, известно, что на Нилендера была наложена семилетняя епитимья после развода. По воспоминаниям А. Цветаевой, он опасался «черной силы», видимо — соблазна. Впоследствии, как мы полагаем, Нилендер стал одним из прототипов девственника Ипполита в трагедии Цветаевой «Федра» (в черновиках Ипполит ассоциируется с гимнами Орфея, которые переводил Нилендер).

В заключение добавим, что оба ростановских эпиграфа сложным образом соотносятся с идеями, которые Цветаева узнала от Нилендера. Эпиграф о преимуществах ранней смерти перекликается с фрагментом из Феогнида (о том, что лучше вообще не родиться, но если родился — лучше сразу умереть). Слова о мечте, рождающей более высокую мечту, созвучны своим мотивом жертвенности с определением любви Нилендера: «Любовь — костер, в который бросают сокровища»: иногда ради любви в жертву приносится и сама любовь» (НСТ: 259) .

ЛИТЕРАТУРА

1. АЦ 1 — Цветаева А.И. Воспоминания. В 2 т. Т. 1. 1898-1911 годы. М., 2008.
2. НСТ — Цветаева М. Неизданное. Сводные тетради / Подгот. текста, предисл. и примеч. Е.Б. Коркиной и И.Д. Шевеленко. М., 1997.
3. Ростан — Ростан Э. Пьесы. Пер. с фр. Т. Щепкиной-Куперник. М., 1983.
4. Цветаева 1 — Цветаева М. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 1.: Стихотворения / Сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц и Л. Мнухина.  М., 1994.

 

* В основе заметки — статья: Башкирова И. Г., Войтехович Р. С. Эпиграфы из Ростана в структуре «Вечернего Альбома» Цветаевой // 1910-й — год вступления Марины Цветаевой в литературу: XVI междунар. науч.-темат. конф. (8–10 окт. 2010). Сб. докладов. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2012. С. 212–218.