Кинематограф во второй половине 1930-х годов продолжал сопровождать жизнь Цветаевой, предоставляя новые впечатления, знания, представления, давая новые импульсы мыслям и чувствам. Подросший сын стал ее постоянным спутником: 24 января 1935 г. она пишет А.А. Тесковой:

 

 

Были с Муром 2 раза в кинематографе [МЦ-АТ: 251].

Сопровождала ее в кинозал и одна из немногочисленных старых добрых знакомых — та, о которой 22 марта 1935 г. сообщается той же А.А. Тесковой

Единственный человек, которого я люблю и с которым я вижусь, — А.И. Андреева Она живет в Boulogn’е, другом зáгороде, очень далёко и вижусь редко. … Мы должны были вместе идти на фильм «La bataille». [МЦ-АТ: 262].

Французско-английский фильм «Битва» / «La bataille» был снят в 1933 г., с 5 января 1934 г. демонстрировался во Франции. Интерес к нему Цветаевой мог быть вызван по крайней мере двумя причинами. Одним из режиссеров-постановщиков был В. Туржанский, давний знакомый семьи Эфронов, с которым пару лет назад могли связываться кинематографические надежды Сергея Яковлевича. Более существенной причиной могло быть то, что фильм снят по по одноименному роману Клода Фаррера (1876–1957). С творчеством этого писателя Цветаева была знакома — она упоминает его роман «Дом живых людей» в созданном в 1933 году очерке «Дом у Старого Пимена», и связь этих названий еще ждет своих аналитиков. Возможно, что читала она и роман, по которому был снят фильм. Но посмотреть его, во всяком случае, в этот раз ей не удалось.

Зато другой фильм стал для нее одним из знаковых. 23 апреля 1935 г. она спрашивает А.А.Тескову:

Видели ли Вы, кстати, изумительный фильм, один из лучших за мою жизнь — Symphonie inachevée («Leise Fliehen meine Lieder») — с живым Шубертом? Не забудьте ответить. Начинается со старой Вены и гитары». [МЦ-АТ: 264].

Этот вопрос задается уже второй раз — о том же Цветаева писала несколько месяцев назад, 21 ноября 1934 г.:

Видали ли Вы немецкий фильм «Leise fliehen meine Lieder» (по-французски «Symphonie inachevée») — из жизни Шуберта? Вот — прекрасная трагедия поэта, а моя — уродливая, и, может быть, отчасти из-за ее уродства и плачу. Там — его «не любит», верней — его любя от него уходит прелестная девушка, и он остается один — с песнями. [МЦ-АТ: 243].

«Leise Fliehen meine Lieder», в русском переводе «Песнь моя летит с мольбой…» (французское прокатное название переводится как «Неоконченная симфония») — австрийско-германский фильм, который режиссер Вилли Форст снял в 1933 году. Сюжет посвящен любовной истории австрийского композитора Франца Шуберта, которую связывают с созданием симфонии си минор № 8 (1822), оставшейся незавершенной. Название фильма воспроизводит первые слова сочинения «Ständchen» («Вечерняя серенада)» из сборника «Schwanengesang» («Лебединая песня», 1828). Роль Франца Шуберта исполнял Ганс Ярай.

Судя по первому отклику, сюжет фильма послужил для Цветаевой драматическим контрастом с ее личным сюжетом: конфликтом с дочерью, который в это время дошел до максимального кризиса. «Уродливость» собственного сюжета, видимо, ощущалась на фоне «чистоты» любовной драмы композитора. Когда тебя покидает любимый, но все же посторонний человек — это рана, жгучая, но естественная жизненная боль, которая даже достойна быть предметом искусства.

 А от меня уходит, не любя, моя дочь, которой я отдала двадцать один год жизни, т.е. всю свою молодость. И я остаюсь — не с песнями, а с С<ережей>, к<отор>ый рвется в Россию и скоро возненавидит меня (а подсознательно уже, временами, ненавидит) за то, что я не еду, и с Муром, который проделает то же, что Аля, только раньше. С двумя — уйдут или не уйдут — которые от меня рвутся в жизнь и для которых я препятствие и помеха, которые без меня были бы счастливее [МЦ-АТ: 243]

Когда разрыв происходит в собственной семье, когда причиной его является не коллизия «мужчина-женщина», а поведение своих, близких людей, неотделимых от души и тела, — это воспринимается как неестественное, неразрешаемое, угнетающее событие, лишающее сил и надежд.

Так, вероятно, воспринимала фильм Цветаева непосредственно при просмотре. Но через несколько месяцев домашняя боль поутихла, и фильм рекомендуется подруге просто как «замечательный», прежде всего в плане «живого Шуберта». Если и сейчас фильм называется «одним из лучших в жизни», это значит, что и после утраты первых связанных с ним ассоциаций фильм остался для Цветаевой значимым, и в этом контексте заслуживает отдельного разговора, к чему мы в свое время надеемся вернуться.

«Домашняя боль» еще раз отозвалась в этом году в связи с кинематографом. Отношения с дочерью оставались напряженными и даже на отдыхе в Фавьере нашелся повод для негативного всплеска. 31 августа А. А. Тесковой летит новая жалоба:

Вторую неделю здесь живет Аля … изводит меня до головной боли …ленью, — напр<имер> упорным отказом участвовать в фильме с платой 25 фр<анков> в день и полным содержанием — участвует статистами вся местная молодежь и многие уже заработали по 300 фр<анков>. — «Не хочется» [МЦ-АТ: 275].

Случись это событие годом-двумя раньше — вероятно, Аля не отказалась бы от такого шанса. Но в 1935 году она при поддержке отца уже начала новую жизнь, была захвачена интересами, связанными с участием в просоветской организации «Союз возвращения на Родину», и прежние темы, в том числе и имеющие отношение к кино, отступили на задний план.

Все же можно пожалеть об ее отказе: у нас был бы шанс увидеть на экране если не саму Цветаеву и не С. Эфрона, то хотя бы их дочь…

Не нашлось ни единого киноотклика 1936 года, но не приходится сомневаться, что Цветаева продолжала дружить с кино. Об этом свидетельствуют ее слова в письме к В. В. Лебедеву 23 июня 1937 г.:

Вспоминала Вас — на выставке — на дивном сов<етском> фильме Юность Пушкина [Лебедев: 43].

Правильное название — «Юность поэта». Цветаева упоминает фильм о лицейских годах Пушкина, который режиссер А. Народицкий снял в том же 1937 г. Роль Пушкина исполнял Валентин Литовский. На Всемирной выставке «Exposition Internationale des Arts et Techniques dans la Vie Moderne», проходившей в Париже 28 мая — 25 ноября 1937 г., фильм получил золотую медаль. Вероятно, это обстоятельство сыграло не последнюю роль в интересе к нему Цветаевой. Редкий случай: советский фильм именуется «дивным». Следовательно, интерес оправдался — а вот почему он вызвал у Цветаевой ассоциацию с В. Лебедевым, еще предстоит выяснять…

Последнее известное на сегодня свидетельство киновпечатлений 1937 года — слова в письме А. А. Тесковой 27 сентября:

Видела в кинематографе похороны Масарика: его строгий замок, его белую бедную комнату с железной кроватью, — сопровождающие факелы — cтражу у гроба, с молодыми прекрасными лицами, — плачущий народ… И его — в гробу. Орлиное лицо» [МЦ-АТ: 327].

Президент Чехословацкой республики Томаш Масарик умер 14 сентября 1937 г. в своем имении Ланы, и этому событию предшествовали трагические обстоятельства. Несомненно, что Цветаева была потрясена его смертью и знала, что никто не поймет ее переживания, как Тескова.

Помимо этого, сообщение об увиденном отражает и еще одну тему: документальное кино как информационный источник Цветаевой. Эта тема тоже ждет своих исследователей.

ЛИТЕРАТУРА

1. Лебедев — Лебедев В. Пераст / В.Лебедев. Perast / [Пер. на фр.] М.Цветаева. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 1997
2. МЦ-АТ — Цветаева М.И. Спасибо за долгую память любви…: Письма Марины Цветаевой к Анне Тесковой. 1922–1939 / Предисл., публ. писем и примеч. Г.Б. Ванечковой. — М., 2009