В настоящее время готовится к изданию переписка Ариадны Сергеевны Эфрон и Лидии Григорьевны Бать. В ожидании этого события хотим познакомить читателей с фрагментом книги, опубликованным в журнале «Знамя» № 9 за 2017 год.

http://znamlit.ru/publication.php?id=6705

Если Ариадна Эфрон давно вошла в историю искусства — не только в связи с именем Марины Цветаевой, но и как самостоятельный творческий феномен, — то имя ее корреспондентки до сих пор практически неизвестно. Между тем Лидия Бать также внесла достойный вклад в культурную жизнь страны, реализовав свой дар в разных формах и жанрах.

Краткая справка:

Лидия Григорьевна Бать (1897–1980) — журналистка и писательница, автор произведений на историко-биографические темы: «Тарас Шевченко» (совм. с А. Дейчем, 1939), «Сад жизни. Повесть об Алишере Навои» (1948), «Море бушует: Повесть о писателе А.С. Новикове-Прибое» (1967) и др. Ее дружба с Ариадной Сергеевной Эфрон (1912–1975), дочерью Марины Цветаевой, началась в 1937 году, вскоре после того, как Эфрон вернулась из Франции на родину. Их сблизила совместная работа в журнале «Revue de Moscou». Дружба эта продлилась до конца жизни подруг.

Письма А. С. Эфрон к Л. Бать после смерти адресата перешли по наследству к ее родственникам и в итоге оказались в семейном архиве Натальи Григорьевны Бать. Впервые отрывки из писем А. Эфрон были опубликованы в книге М. И. Белкиной «Скрещение судеб».

Все годы Наталья Григорьевна бережно хранила архив, но

«Меня тяготило, что письма к Л. Г. лежат в безвестности. Я не знала, кому их доверить, кому поручить работу над ними и их опубликование. Только один раз, отобрав лучшие, я прочитала их на цветаевской конференции в Болшевском музее в сентябре 2004 г. Возможно, письма к Лидии Григорьевне и уступают по блеску письмам к тетке Анастасии, Пастернаку, Антокольскому, может быть, здесь больше бытовых вопросов, но в них повсюду разбросаны тонкие, точные, а порой и резкие, прямолинейные, не всегда справедливые характеристики, роскошные пейзажные описания. На болшевской конференции они были оценены словами: “Какая высокая литература”».

Безвестность писем в большой степени связана с безвестностью имени Лидии Григорьевны. Теперь эта несправедливость устранена. Известный литературовед, один из ведущих специалистов цветаеведения, Роман Сергеевич Войтехович взялся за работу над архивом и за воскрешение имени Лидии Бать. В большой монографической статье, открывающей издание, автор буквально по крупицам воссоздает земную и творческую биографии Л.Г. Бать, выстраивает события ее жизни в сопоставлении с событиями жизни А. Эфрон, и такой ракурс придает глубину и объемность картине, представляющей образ писательницы. В монографии приведены точные даты рождения и смерти Лидии Григорьевны, сняты ошибки и заблуждения, связанные с обстоятельствами ее жизни и творчества, раскрыт характер ее литературной деятельности, проанализированы наиболее значимые произведения.

Для публикации выбран фрагмент, отражающий события 1955 года, и не случайно. Этот год — один из самых важных в жизни Ариадны Сергеевны: он принес возвращение на свободу, начало работы с архивом Цветаевой, первые шаги в деле первого посмертного издания, встречи со старыми друзьями и знакомство с новыми… Лидии Григорьевне этот год тоже подарил новые встречи и впечатления. Среди них — знакомство с поэтом Виктором Боковым, чье имя также вписано в страницы последних дней жизни Цветаевой. В публикации приводятся его стихи, посвященные Лидии Бать и Марине Цветаевой. Трогательно звучат строки, написанные на прощание:

Милая, милая, милая Бать,

Буду Вас помнить и буду Вас ждать!

Лидия Григорьевна действительно была милым человеком — но не только эта черта, но также доброта, участливость, дружеская надежность были ее глубинными человеческими качествами. Именно поэтому так ценила и любила ее Ариадна Сергеевна, это и вызвало строки, посвященные давности и прочности их дружбы:

«Ужасно милые твои весточки, какие-то сразу добрые, лукавые, чуть-чуть назидательные и необычайно свои — как это точнее объяснить, и не знаю, ну — как будто бы мы друг друга знаем с самого детства, вернее не придумаю. Что-то нас с тобой роднит очень чистое, простое и вместе с тем волшебное, а такими бывают именно детские дружбы! На самом же деле мы немножечко работали вместе и не встречались с тех пор добрых три пятилетки. В чем дело? И почему так? Откуда же это ощущение детской давности наших отношений и детской же близости? Так различны наши судьбы и наши дороги, так непохожи мы сами (вернее — несхожи!) И у тебя — тоже так? Будто бы это было очень давно, и именно на берегу моря, и жизнь была сразу и очень просторна, и очень подробна, как всегда у детей, которым рукой подать и до цветка, и до отдаленнейшей из звезд. Будто бы мы обе смотрим туда, туда, где небо сходится с водою, и все было наше, и здесь, и по ту сторону горизонта, и все необъятное умещалось в детской горсти.

Ну, а потом мы, видимо, выросли и поглупели. И нашли друг друга опять. И у тебя — так же?»

Начав цитировать письма Ариадны Эфрон, уже трудно остановиться. Не желая отбирать  у читателя право наслаждаться ее эпистолярным талантом и узнавать другие подробности жизни подруг в 1955 году, этим воздаянием человечности, которое так ценила Марина Цветаева, мы и завершим нашу заметку.