С возвращением семьи Эфронов в Советский Союз оправдались худшие ожидания.

1940 год Цветаева встретила в состоянии человека, лишившегося всего: семьи, дома, почвы под ногами. Существование шло под тяжестью двойной муки за мужа и дочь, попавших в тюремные застенки… Но чувство ответственности за жизнь близких давало силы выдерживать напряжение определенных судьбой обстоятельств. Требовалось жить, требовалось зарабатывать на жизнь.

Зарабатывать приходилось переводами (Войтехович)

Переводы стихов самого разного уровня и качества, почти без возможности выбора, с жесткими сроками, конечно, не могли избыть ощущение творческой пустоты, но все же это было творчество — иначе Цветаева и не могла работать.

И как бы ни было, эта зыбкая, вынужденная почва самореализации все же дала передышку, позволила очнуться от пережитого кошмара, открыла возможность  всматриваться в окружающий мир с новым интересом к людям — к их душам — и позволила открыться новому дыханию.

И потому 1940 год в творческой биографии Цветаевой не прошел бесследно. Произведения предпоследнего года жизни, даже в незавершенном виде, поражают высотой художественного мастерства, лирической силой и зрелостью.

Тематический диапазон стихов этого года довольно узок, и это понятно: узким был диапазон жизненных впечатлений, рождавших творческий импульс.

Один из объектов последних увлечений Цветаевой, Е. Б. Тагер, стал героем стихов «Двух — жарче меха! рук — жарче пуха!…» и «Ушел — не ем…».

Недолгое увлечение, как всегда случалось у Цветаевой, закончилось очередным разочарованием и горькими мыслями, воплотившимися в стихи «— Пора! для этого огня…» и «Годы твои — гopa…». Возраст любви, по Цветаевой, не имеет отношения к жизненному возрасту, и счастье — в том, чтобы найти человека такого же возраста.

Исследователи  отмечают тематические особенности этих произведений:

И в самых последних стихотворениях Цветаевой есть и любовь, и даже защита любви, есть и отрешение, есть и обида души живой, жаждущей излить свою любовь, быть «надобой» другому и не терпящей малейшего отворота от себя, то есть — все та же безумная душевная требовательность в любви. «Двух — жарче меха! рук — жарче пуха! .. здесь видим вариант уже знакомой ситуации: страстная лирическая героиня и равнодушный к ее чарам герой); «Ушел — не ем … «— Пора! для этого огня! — стара!…». Впрочем, любовь — это еще не вся душа, помимо любовной есть и другая боль (ибо … душа в цветаевском определении есть наша способность к боли). Именно таким утверждением заканчивает Цветаева данное стихотворение: «Но боль, которая в груди, — Старей любви, старей любви» (Ельницкая: 200)

Само обращение к теме возраста отражает новую линию в творчестве Цветаевой — подведение итогов. В этом ракурсе можно рассматривать и неоконченное стихотворение «Всем покадили и потрафили…»: оно посвящено воспоминаниям о людях, бывших спутниками жизни и души Цветаевой.

Под ее рукой они вводятся в личный пантеон, в Зал Славы, и стихотворение представляет собой благодарственную оду за то, что эти люди были в жизни поэта и чем они были. Неспешно перечисляются категории «спутников»: «Многие, Несметные, Мертвые, Дальние,  Запретные, Завтрашние не-мои»… Вслед за предпоследней категорией «Смертные мои» следует категория «Бессмертные», выделенная курсивом и таким образом подчеркнуто завершающая смысловой ряд, служащая финальным пуантом, открывающая смысл стихотворения: бессмертие — это то, что благодарная память поэта дарует его спутникам.

Отдельной творческой темой стала работа над сборником, которому не суждено было выйти в свет при жизни Цветаевой и который остался в перечне ее издательских проектов под названием «Сборник 1940-го года». Это весьма интересная тема, которую мы надеемся затронуть в дальнейшем.

А пока можно лишь порадоваться, что предпоследний год жизни Цветаевой не раз подарил ей взлет вдохновения и остался отмечен текстами, получившими прочную прописку в ареале ее художественного наследия.

ЛИТЕРАТУРА

1. Войтехович — Войтехович Р. Тематический маршрут лирики Марины Цветаевой // Cuadernos de rusística española. Universidad de Granada, 2013. № 9. Pp. 79–90.
2. Ельницкая — Ельницкая С. Поэтический мир Цветаевой: Конфликт лирического героя и действительности. Wien, 1990.