В предыдущей заметке мы выявили сходства и различия в композиции стихотворений Ахматовой и Цветаевой, посвященных женскому портрету.

Теперь кажется важным определить принципиальное отличие двух подходов к сюжету.

Вопросы ахматовскому персонажу задаются вполне конкретно. Сюжет рассказа представляет зрителя, который пытается разгадать загадку портрета. Последняя строфа говорит о том, что это ему удается: ракурс, в котором представлена «стройная белая дама», раскрывает тайну ее любовной жизни.

Вопросы, которые задает женщине на портрете зрительница Цветаевой, звучат скорее риторически. Да, она внимательно вглядывается в юную бабушку, фиксирует ее черты, но процесс наблюдения связывается с размышлениями не столько об объекте изображения, сколько о своей связи с ним. Зрительница Цветаевой ищет и находит в своей далекой родственнице истоки собственной души.

Необходимо сказать и о сходстве размера, которым написаны стихотворения: четырехстопный дактиль. При этом  в ахматовском стихотворении везде выдерживается женская рифма. У Цветаевой она чередуется с мужской. Это, на наш взгляд, еще одно подтверждение гипотезы об «ахматовской» генеалогии стихотворения «Бабушке»: Цветаева использует стихотворный размер «К портрету», чтобы, оттолкнувшись от него, создать произведение с собственной системой стихосложения.

В творчестве Цветаевой нередки случаи подобной «поэтической переклички» с произведениями других авторов. Достаточно назвать один пример. Как показал в своей работе Р. С. Войтехович, в стихотворении «Старинное благоговенье» Цветаева сходным образом реализовала импульс, полученный от стихотворения О. Э. Мандельштама:

…текст строится как монтаж статических «кадров», визуальных образов, описываемых короткими назывными предложениями. Нет ни речи, ни имен, зато есть музыкальная тема, а кинематограф в это время как раз был сочетанием визуального ряда с музыкой тапера. Нечто похожее встречается у Мандельштама в стихотворении «Кинематограф» (1913): «Разлука. Бешеные звуки / Затравленного фортепьяно» …Кроме того, стихотворение Цветаевой объединяет с «Кинематографом» Мандельштама редкая метрическая разновидность: 4-стопный ямб со сплошными женскими окончаниями (Войтехович: 68).

По нашему предположению, стихотворение Ахматовой, опубликованное в «Всеобщем журнале», могло попасть в круг чтения Цветаевой после того, как имя Ахматовой получило популярность, и заинтересовать как первое произведение «царицы русской поэзии». Знакомство с текстом могло стать вдохновляющим «трамплином» и могло послужить собственному творческому вдохновению. Факт, что ахматовское стихотворение осталось практически неизвестным, объективно содействовал установке на скрытие источника.

Как бы ни было, налицо два произведения со сходной темой, общей сюжетной линией, размером, но разным ракурсом взгляда, разными выводами. Каждое получило свою собственную литературную судьбу. И если связь между ними существует, то это лишь новое доказательство плодотворности творческих пересечений.

…Интересно, если бы Ахматовой попались на глаза стихи «Бабушке» — узнала бы она свои мотивы? Вопрос, как и те, что задавались в цветаевском стихотворении, — риторический.

ЛИТЕРАТУРА

Войтехович — Войтехович Р. С. Марина Цветаева и античность. М.; Тарту, 2008