В статье И. Лиснянской «Шкатулка с тройным дном» приведен интересный факт:

В ЦГАЛИ хранится карандашный автограф цикла «Милые тени» с датировкой «1940-1961». Стихотворение, посвященное Цветаевой, как и посвященное Мандельштаму, в этом цикле значительно изменено. После строки «Я сегодня вернулась домой» следует:

Зеленеют родимые пашни –

Этот мир — он до ужаса мой.

А навстречу смиренно березки,

Не во сне уже — наяву…

Так твоя знаменитая тезка

В золотую вступала Москву.

Не исключено, что этот вариант «Позднего ответа» — самоцензурная обработка первого, написанного неизвестно в каком году. Но этот-то почти наверняка был написан в 1961, когда было написано и стихотворение «Нас четверо», когда имя Цветаевой легализовалось в советской печати (вышел первый ее сборник) и когда Ахматова, по-видимому, подумывала о напечатании стихов, посвященных Ц<ветаевой> (Лиснянская).

По нашему мнению, нет причин сомневаться в дате первого варианта — трагического, того, который мы предлагаем именовать «Невидимка, двойник, пересмешник…»: 16 марта 1940 года. Зато вполне возможно, что «мажорный» вариант предполагался к публикации именно в 1961 году. Действительно, в записной книжке он впервые появляется в конце 1961 года в числе трех стихотворений, посвященных О. Мандельштаму, М. Цветаевой и Б. Пастернаку под заголовком «Из цикла “Милые тени”» (АЗК: 197-198).

Такое обозначение предполагает дополнение цикла. Но больше это название нигде не встречается — вероятно, замысел был изменен и преобразован в цикл «Венок мертвым». Исследователи относят его составление к 1962-1963 годам.

Изменение замысла изменило и содержание текста. В цикле «Венок мертвым» опубликован первый, трагический вариант. 1962 и 1963 годы по атмосфере отличались от 1961-го, наполненного оптимизмом, яркими событями, светлыми надеждами. И воспоминания на этом фоне носили светлый характер. Вероятно, именно такое настроение вызвало замысел «Милых теней» и «мажорный» вариант «Невидимки…». Но продержалось оно недолго, идея получила новое осмысление, и воспоминание о Цветаевой вернулось к своему первоначальному, трагическому варианту. Тогда же у стихотворения появилось новое название — «Поздний ответ».

Что же касается времени создания «мажорного» варианта, то, по нашему представлению, в конце 1961 года в записную книжку лег не созданный текст, а воссозданный.

Напомним, что в 1956 году Ахматова читает Чуковской «трагический» вариант «Невидимки…» с оговоркой о переделанном четверостишии в середине. Речь, как мы считаем,  могла идти именно об этом, «мажорном» варианте. Он мог быть создан если не в том же 1956 году, то в ближайшие к нему 1953-1955 — годы «оттепели», наполненные той же атмосферой свободы, радостных надежд и светлых воспоминаний, как в 1961 году.

Почему Чуковской было зачитана именно «трагическая» версия, вероятно, не нуждается в объяснении: Ахматова знала свою слушательницу и не сомневалась в том, какая версия вызовет ее сочувственный отклик.

Такова, в нашем, весьма приблизительном подходе, история создания легендарного стихотворения. Как всякая легенда, оно существует в плотном обрамлении загадок, неизвестностей, разночтений и домыслов. Будем надеяться, что время принесет новые факты, который уменьшат слой неясностей. Легендарность  текста от этого станет лишь мощнее.

Напоследок скажем, что «мажорная» версия оставила след в воспоминаниях Ахматовой о встрече с Цветаевой в 1941 году иным образом.

Запись от 1963 года:

Сейчас, когда она вернулась в свою Москву такой королевой и уже навсегда ( не так, как та, с кот<орой> она любила себя сравнивать, т.е. с арапчонком и обезьянкой в французском платье, т.е. décolleté grande gorge)…(АЗК: 278)

То есть не Мария Стюарт — это мнение, очевидно, Ахматова заключает на основании стихотворения «Douce France» от 5 июня 1939 г., говорящее о возвращении Цветаевой в Советский Союз:

…Дано мне отплытье

Марии Стюарт.

А какая, если не эта? В записи сравнение не доводится до конца, но оно звучит в «мажорном» варианте:

Так твоя знаменитая тезка

В золотую вступала Москву.

То есть Цветаева-королева в ахматовском ви́дении — это Марина Мнишек. Сравнение яркое и действительное близкое цветаевскому самоотождествлению, которое впрочем, относится к ее раннему периоду творчества. И двусмысленное: ведь царство Марины Мнишек было ложным и недолговечным…

Может быть, двойственность такого образа и отвела от него в конечном счете авторское ви́дение, вернув замысел к его первому и окончательному варианту. В котором Ахматова и Цветаева остались вечными сестрами по несчастьям и победам.

ЛИТЕРАТУРА

1. АЗК — Ахматова А. Записные книжки. 1958—1966. — М. — Torino, 1996.
2. Лиснянская — И. Лиснянская. Шкатулка с тройным дном. — http://www.akhmatova.org/bio/lisnianskaja/lis_5.2.htm