Предыдущую заметку мы закончили выводом о наличии «системы литературных и биографических моделей, которым осознанно или неосознанно Ариадна Сергеевна следовала, когда садилась за письмо. Наличие этой системы, в свою очередь, в значительной степени формировало систему эпистолярной поэтики А.С. Эфрон».

Мы определили, кто являлся наиболее значимыми ориентирами для А. Эфрон, какими были полюса ее эпистолярных установок. Эти факты послужат нам при анализе поэтики ее писем, как сравнительная основа.

Теперь необходимо

установить направления анализа. Их количество и глубина, разумеется, неограничены, как неограничена сфера мысли и речи.

Мы попытаемся сконцентрировать внимание на трех основных планах, которые видятся как способы наиболее плодотворного представления темы.

Первый, разумеется, — это литературный эпистолярий, коего Ариадна Сергеевна является ярчайшим представителем. Здесь мы будем разбирать художественный инструментарий конкретных писем, соотнося его применение с усвоенными ею моделями — как реальными, так и литературными.

Вторым плодотворным планом представляется анализ проявления в эпистолярии уникальной личности Ариадны Сергеевны, ее тройственной творческой ипостаси: журналист, художник, переводчик.

Проявление таланта журналиста можно увидеть на примерах писем, где отражаются жизненные впечатления: путешествия, быт, встречи с людьми, воспоминания.

В художественных школах Франции Ариадна Сергеевна получила ценную огранку своих способностей художника. Как известно, обучалась она и искусству иллюстратора. Многие высказывания в ее письмах отражают мечту, оставшуюся нереализованной: заниматься оформлением книг. Эта идея обусловила еще одно уникальное свойство ее эпистолярных посланий: очень часто текст имеет органичную связь с оформлением — будь то самодельная или «дорисованная» и «дописанная» художественная открытка или письмо в конверте. Такое комплексное решение создает посланиям самостоятельную художественную ценность.

Талант переводчика проявляется в письмах, где затрагивается тема переводов, как собственных, так и принадлежащих другим авторам.

Третий план нашего анализа предполагает связь эпистолярия А. С. Эфрон с контекстом времени и окружения. Такой подход позволит выявить как влияние этого фактора на содержание и поэтику писем, так и обратный ракурс: значение эпистолярия Ариадны Сергеевны как явления культуры.

Разумеется, по ходу анализа мы постараемся отметить и другие плодотворные направления поиска.

Все эти идеи представляются ответом на вопрос, поставленный в нашей первой заметке: «В чем состоит искусство писем А.С. Эфрон, которое все замечают и никто не может объяснить?»

Может быть, нам удастся ответить на этот вопрос хотя бы частично. И поставить новые вопросы.